Длится день как год, а годы

Как века идут, конца им

Нет под солнцем и луною,

Там на острове великом

Посреди морей безбрежных,

Средь полей, покрытых хлебом,

Среди рек, как небо синих,

Средь лесов непроходимых,

Средь лугов с травой шелковой, -

На земле, что Инешкипаз

Сотворил для человека,

Чтобы жил он и плодился,

Размножался и народом

Им любимым становился,

Там живет Тюштян инязор,

Небом избранный правитель,

Государь земли эрзянской.

Корабли плывут по морю,

Друг за другом проплывают,

Но не видят этот остров,

Что он есть, не замечают.

Виден он лишь только с неба

В то окно, что Инешкипаз

Сделал, чтоб смотреть на землю,

Чтобы видеть грады, веси,

Где живет Тюштян с народом,

С ним по морю перешедшим

С рек Ока, Сура, Ра, Мокша,

Цна, Москов, Алатырь, Клязьма.

Хорошо живет инязор.

Горе, беды и несчастья,

Как напуганные птицы,

Облетают его земли.

Если Вармава из бочек

Выпустит на волю ветры,

Чтоб они под небесами,

Над полями и лугами,

Селами и городами

С воем, свистом и рыданьем

Ночью или днем летали,

Эти ветры Эрзянь Мастор

Не пугают, в отдаленье

Стаей воронов кружатся.

Анге-Патяй, мать-богиня,

Масторава, Норовава,

Полногрудая Ведява,

Златокрылая Мекшава,

Синеглазая Комлява,

Длиннокосая Вирява,

Веленьпаз и Велень ава

Любят, стерегут, лелеют

И эрзян, и Эрзянь Мастор.

Если Идемевсь болезни

Вдруг напустит, Пурьгинепаз

Грозно в небе загрохочет

И огнем свирепых молний

Их сожжет за миг единый.

И обратно в подземелье

Спрячется враг человечий.

На земле, Тюштян где правит,

Нет татар, чувашей, русских.

Нет бояр и мурз свирепых.

Нет церквей, попов и тюрем.

Нет там войн, вражды, раздоров.

Далеки они отсюда.

Там давно они остались,

Где враги палят из пушек,

Жгут деревни, угоняют

В плен людей и убивают.

Здесь на острове Тюштяна

Говорят все по-эрзянски.

Эрзянин живет с эрзянкой,

От эрзян родятся дети.

Множится здесь род эрзянский,

Как весной трава, растет он

И становится сильнее.

Лишь одно его печалит.

Там на родине далекой,

На Суре, на Ра, на Мокше,

На Оке, на Цне, на Клязьме

Маются в неволе люди,

Что отстали от Тюштяна,

Не пошли за ним за море.

И Тюштян за них в печали.

И Тюштян за них в тревоге.

Молится он Инешкаю,

Инешкипазу родному:

«Ты пошли им, Паз эрзянский,

Волю, доброе здоровье,

Урожаи на поля их,

А в дома им – хлеба-соли,

Пуре сладкого и мёда.

А ещё пошли им разум

Ясный, словно день весенний.

Пусть враги от них отстанут.

Пусть они, напившись крови,

На свои вернутся степи.

Пусть на древней Мастораве

Вместо плачей и рыданий

Песни запоют эрзянки.

Сгинут пусть попы с крестами.

Пусть к эрзянам возвратятся

Норовава и Мекшава,

Комолява и Ведява,

Веленьпаз и Веленьава,

Вместе с ними ты, Инешкай.

Будешь с ними ты – эрзянам

Будет воля, хлеб, здоровье…»

Знал Тюштян и понимал он:

Никогда на белом свете

День вчерашний не вернется.

Солнце и луну местами

Даже Паз не поменяет.

Так навеки сам он сделал.

Как не быть сосной березе,

Так не стать душману другом.

Волку волком быть, а зайцу –

Зайцем, слабым и пугливым.

Эрзянину быть велел он

Эрзянином, а ногайцу

Его ворогом нещадным.

Русскому велел быть русским.

У него князья, бояре

И цари, что человека

Губят в кабале и в войнах.

Но он любит песни, пляски,

Праздники, он веселится

Даже если день ненастный,

На столе нет хлеба-соли,

На дворе – коня и воза.

Бодрый дух – его спасенье,

Добрый нрав – ему опора.

Русский никогда не плачет,

На судьбу свою не ропщет.

Потому непобедим он.

Но когда на смену ночи

Новый день придет и небо

Светом полнится, надежда

Появляется в народе:

Если солнце не погасло,

Значит, жить на свете можно.

Значит, рано или поздно

Праздник радостный наступит.

Все в достатке у Тюштяна.

Хлеба, соли, меда, пуре.

Как наступит день весенний,

Все эрзяне выйдут сеять.

Все поля они засеют

Рожью, ячменем, горохом,

Чечевицей, полбой, просом,

Коноплей, овсом, пшеницей.

Сеют врозь они и вместе.

Вместе – для всего народа,

Врозь – для каждого хозяйства.

Если у кого нет мужа,

Нету пахаря на поле,

Для того всем миром сеют.

Все в лесах имеют борти,

Держат ульи в огородах.

В реках рыбаки рыбачат.

В них белуга и севрюга

И осетр – им нету счета.

Молятся эрзяне Пазу,

Говорят ему «пазчангодть!»

За леса, поля и реки,

Что из года в год их кормят,

И за мудрого Тюштяна.

Выйдет царь Тюштян к народу,

Затрубит в трубу призывно

И такое слово скажет:

- Там за морем-океаном,

Между Ра, Сурой и Мокшей,

Цной, Окой, Московом, Клязьмой

Древний край наш Масторава.

За него Инешкипазу

Три поклона мы отвесим.

Пусть живет он нам на радость.

Срок придет, наступит время

Мы в Эрзянию вернемся,

К нашим прадедам и дедам.

Эта жизнь на этом месте

Мало радости приносит.

Мы живем здесь в отчужденье.

Что мы есть, никто не знает.

Говорит народ Тюштяну:

- Нет земли милее этой.

***

Кормит нас она и поит,

Защищает от душманов.

Мы не знаем войн жестоких,

Нам неведомы несчастья.

Даже буря-непогода

Остров наш обходит мимо.

Но пойдем мы за тобою,

Если ты, внук Инешкая,

Сын Пурьгине-громовержца,

Затрубишь в трубу призывно

И свое нам слово скажешь.

Там на родине далекой

Ждут нас прадеды и деды;

Ждут Сура, Ока и Мокша,

Ра великая, что имя

Нам дала: «Ра ломань, эрзя»*.


У Тюштяна перед домом,

Пред дворцом его высоким

Белая стоит береза.

На березе Иненармунь,

От Инешкипаза птица.

Говорит она Тюштяну:

- Кто пришел на этот остров,

Тот обратно не вернется.

Нет назад ему дороги.

Если там, на Ра, на Мокше,

На Оке, на Цне, на Клязме,

Сели русы и чуваши,

Вашей же породы люди,

Пусть они эрзянам будут

Не врагами, а друзьями.

Вместе им пахать и сеять,

На одно глядеть им солнце,

По одним ходить дорогам

И одну и ту же землю

Звать любимой Масторавой.


Крыльями взмахнула птица,

Взмыла в небо, улетела.

И сказал Тюштян эрзянам:

- Будем мы молиться Пазу.

Будем жить, пахать и сеять

И растить детей красивых.

Затрубил в трубу инязор,

«Эрядо!» - «Живите!» крикнул

И ушел в свои палаты.

«Пазчагот!» сказали люди,

Ниц отвесили поклоны

И пошли в свои деревни

Жить, заветы исполняя

* Человек Ра, эрзя.


Сына Пурьгине Тюштяна.


Белый Лебедь быстрокрылый

Над землей Тюштяна кружит,-

Над полями и лугами,

Селами и городами

И бескрайними лесами.

Все он видит и все слышит.

Прилетит к Инешкипазу

И о том ему расскажет,

Как живет Тюштян с народом:

- Хорошо живут эрзяне.

По обычаю, закону.

С именем твоим, с молитвой.

В праздники гуляют, пляшут,

Звонко песни распевают.

А когда нужна работа,

То работают всем миром.

Нет у них людей голодных,

Неодетых, необутых.

- Пусть как есть, всегда так будет.

Зло в дома к ним не заходит,

А добро стучится в двери

Мудрым стариком столетним,

У которого есть мера

Для всего – богатства, силы,

Славы, красоты, желаний.

Пусть Тюштян свои все мысли

На весы кладет и учит

Всех своих эрзян тому же.


Белый Лебедь быстрокрылый

Полетит с небес к Тюштяну,

Сядет на его березу

И о том ему расскажет,

Что Инешкипаз поведал.

Станет радостно Тюштяну.

Он трубу возьмет и зычно

Затрубит, народ сзывая

На моление, на праздник.


Так из года в год спокойно

Жизнь идет в Эрзянском царстве.

Масторава, Норовава,

Комолява и Ведява

Ходят по его дорогам,

Веси, города обходят,

Радуется Масторава:

На её земле прекрасной

Все цветет и плодоносит.

А народ, как лес сосновый,

Множится, сил набирает;

Норовава, у которой,

В волосах растут колосья,

Радуется урожаю

На полях, покрытых рожью,

Полбой, ячменем, пшеницей;

Комолява, у которой

Гроздья хмеля вьются в кудрях,

Радуется, что эрзяне

Любят песни и веселье;

Белокудрая Ведява,

Полногрудая красотка,

Радуется, что невесты

От весны к весне красивей,

Что от года к году больше

В деревнях детей родится;

Радуется Веленява,

Что покой и мир в деревнях,

Что у всех в достатке хлеба,

Мёда, пуре, сладкой браги;

Стакапаз, могучий в силе,

Тем доволен, что эрзянам

Всякий труд легко дается,

Что не надо их неволить

Засевать весною поле,

Строить дом из толстых сосен,

Ткать холсты и шить одежду…


Радуется Инешкипаз,

Землю сверху озирая:

Нет вражды в Эрзянском царстве;

Человек на человека

Меч не точит, слово-коршун

С уст свирепых не слетает,

Души, как стрела, не ранит,

Гневом их не наполняет;

Царь Тюштян, как солнце светом,

Все умом своим объемлет,

О добре и зле всё знает;

Ходит он среди народа,

А народ к нему приходит.

Скажет он народу слово –

И народ его услышит.

С этим словом ночью ясно,

А зимой тепло, как солнце

Оно светит, согревает.


Здесь, на острове великом,

Во все стороны дороги –

Все от моря и до моря.

И на них, дорогах этих,

Путь никто свой не закончит.

За одной верстой другая

Тянется длинней и дальше;

Человек, по ним идущий,

Больше видит, разумеет;

Хоть устанет он, но ноги

Не хотят остановиться.

Словно жаворонок сердце

У него поет и в дали

Улететь быстрей стремится,

Где за синим горизонтом

Мир неведомый и чудный.

Там, за морем, Масторава.

К ней душа его стремится.

Как весной из стран далеких

Журавли летят обратно,

Жалобно крича, курлыча,

Так летят на Мастораву

У эрзян тюштянских души

С плачем, криком, ликованьем.