Письмо восьмое 21.12.95

ВРЕД АССИМИЛЯЦИИ ОГРОМЕН

Хотелось бы к написанному добавить еще немного. Картина тотальной русификации, нарисованная мной, как возможность, конечно, невозможна. Римляне ассимилировали другие народы вследствие большего культурного пе­ревеса, чего нет у России. Да и то римский перевес был очень относителен. На Ближнем Востоке, где господствовала греческая культура и были древние семитские культу­ры — еврейская, арамейская, финикийская, они не смогли ассимилировать никого. Да и на Западе не добрались до басков. Баски до сих пор сохраняют свой язык. Там, где римляне сталкивались с развитой письменной культурой, они ничего не могли с ней поделать. Басков же от ассимиляции могли еще спасти неприступные горы, а, может быть, и какая-то особенность их культуры, о которой мы не знаем.

Вобщем те же силы действуют и сейчас: на западе русским не удалось ассимилировать поляков (до револю­ции), литовцев, латышей, эстонцев, финнов, так как культура этих народов в целом оказалась не ниже, а иногда и выше русской. Элитарная (дворянская) культу­ра России, может быть, и была выше финской или эстон­ской, но русский крестьянин был гораздо более темным, жил в грязи, бедности, не умел читать и писать, в то время как в Финляндии и Эстонии давно была не только сплош­ная письменная, а даже нотная грамотность, были хоры, оркестры, кружки чтения, кружки самообразования, до­моводства, масса научно-популярной литературы, обще­ства трезвости и т.д. (всего не перечислишь). Кроме того, Эстонию и Финляндию от России отделила религия. А в Польше, несмотря на запреты польского языка, наличие русских гимназий для поляков, польское общество настолько холодно-враждебно относилось к приезжим из России, что тем волей-неволей приходилось овладевать польским языком и происходила полонизация русских, особенно их детей. Отсюда в современной польской лите­ратуре и науке такие фамилии, как Афанасьев (Аfanasiev) и Рябинин (Rjabinin). Кроме того, эти народы оказались сильными и экономически. Когда народ осознает свою ценность, у него развивается большая энергия во всех направле­ниях. Он хочет жить как народ и, отстаивая свою националь­ность, — в чем видит даже материальную выгоду (сплочен­ность помогает жить), — развивает энергию не только духов­ную, а и материальную: хозяйственную, торговую, промыш­ленную, земледельческую. Народ ассимилируемый, наоборот, впадает в апатию: это состояние умирающего человека, ему всё равно. Отсюда аморальность, пьянство, повышенная пре­ступность, грязь, грязная ругань. Вот почему ассимиляция так вредна и нужна национальная сознательность и возрождение народа. Вы это очень хорошо подметили и правильно делаете, что раскрываете суть проблемы (сужу по газете «Эрзянь Мастор»).

Народ, к которому я принадлежу, (украинский) очень страдает от того, что еще не стал нацией, и выход я вижу в том, чтобы помогать и ему расти, и чем могу, другим народам. Может быть, это и его подтолкнет. Тут не­вольно вспоминаются слова из песни Окуджавы: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». К тому же меня подталкивает и история моей отцовской линии: деда дважды ссылало царское правительство за «мазепинство» (так это тогда называлось) в Архангельскую губернию, а потом в Царевококшайск (так тогда назы­вался г.Йошкар-Ола), а отец, языковед-украинист, переводчик на украинский с английского, французского, немецкого и русского, был расстрелян 23 декабря 1937 года, среди обвинений, написанных по-русски (и, очевидно, людьми, не знавшими и не желавшими знать украинский) фигурировало и такое: «Отрывал украинский литературный язык от языка широких трудящихся масс», т.е. не давал русифицировать украинский язык, «сближать» с рус­ским, чтобы его уничтожить. Ведь эти бедные «трудящиеся массы» под давлением обстоятельств вынуждены говорить на ужасном смешанном жаргоне: они бы и хотели (должны) говорить по-русски, да не могут, и получается что-то дикое.

Мой отец не вступал в открытую борьбу, но он (в тех условиях) был виноват уже тем, что был слишком многосторонне одаренным человеком и эрудитом, будучи украинцем. Украинцам же было положено быть только темными крестьянами или недоучками. А тут человек знает три основных европейских языка да еще славянские... это уже наглость! Таким лицам положено было быть только русскоязычными. Поэтому он, как и многие другие, подобные ему, был расстрелян. Он не укладывался в прокрустово ложе империи, и его «сократили» на голову. (Такая же участь постигла эрзянского профессора Анатолия Рябова, знавшего семь языков, и сотен других, расстрелянных в Саранске в конце тридцатых годов 20 века.  Мозг этноса преднамеренно был уничтожен.— Ред.).

Мне привелось жить в другое время и поэтому я до сих пор жив. Но рецидивы возрождения Империи в Украине не исключены полностью. К сожалению, наш народ ничему не научили ни репрессии, ни искусственный голод 1932-33 годов, унесший 7-9 млн. жизней крестьян, единственная «вина» которых была в том, что они говорил по-украински. Мир знает о геноциде евреев, о геноциде армян, а об этом геноциде почти ничего не известно. И вот наши люди на востоке и юге Украины так темны, что многие со вздохом вспоминают советские времена, есть сторонники присоединения к России... Нужно время, чтобы они прозрели, а прозреть им трудно, потому что коммунисты, которых эти же крестьяне избрали, не дают ходу реформам, ухудшают положение людей, а сами кричат: «Во всем виноваты националисты! Не надо было разваливать Советский Союз!..» И многие им верят. Нужно время, чтобы Украина смогла стать на ноги, чтобы наладилась жизнь, а тогда и Фомы-неверующие, наконец поймут выгодность собственного государства и что за него надо бороться... Вот почему так важны и Балтия, и Чечения, и возрождение финно-угорских народов. Поддержка нужна даже сильным народам, а наш народ еще и слаб, и болен.

Вы мужественный человек, настоящий борец. И давайте чем можем помогать друг другу. Я стараюсь Вам помочь мыслями, знаниями. Они тоже имеют свою ценность. Может быть, пригодятся и уроки (горькие) украинской истории, чтобы не повторять наших ошибок.

Ульть шумбра, уцяскавгак! Ткаченко О.

Пока учу (читаю) эстонский и венгерский языки. Но, конечно, не хотел бы полностью забыть и эрзянский, хотя,  к сожалению, до него руки не доходят. Мало на нем учебников для иноязычных людей, словарей и грамматик. Кроме того, отпугивает и то, что в имеющихся учебниках не всюду хороший (имеется в виду, чистый. — Ред.) язык.  Книг на эрзянском у меня довольно много, но воспользоваться эти богатством трудно, а хотелось бы...

Одов арсян весе паро!

Ткаченко О.Б.