НАРОД БЕЗ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАВ -ЭТО САД БЕЗ ОГРАДЫ

Шумбрат, Маризь Кемаль! Покш сюкпря сёрмат кис, финно-угрань буень схеманть кис. Кода эрят-аштят? Кодат од кулят тонь улить? Сёрмадок, куш чуросто. Мои свал кенярдан тонь сёрмат саемс. Сёрмадыксэлинь эрзякс седе ламо, зярс ялатеке тень а тееви. Тень кис сёрмадан седе тов рузокс. Эрзянь ильведевкстнэнь коряс вельть монь иля сёвно.

О присланной схеме скажу, что она, конечно, интерес­на для общей ориентации, сколько и каких родственных языков есть (имеется в виду схема языкового древа фин­но-угорских народов, взятая из газеты «Родство»). Но взаимоотношения их часто показаны неточно. Вы пра­вы, что напрасно связывают мерянский с марийским. Я его поместил бы совсем отдельно между прибалтийско-финскими и мордовскими языками. Неправильно поче­му-то поместили венгерский рядом с хантыйским: ближе к нему мансийский. Там часто совпадения до мелочей. Так, «три» по-венгерски харом, по-мансийски — хурум, а по-хантыйски — хэл'эм. У ханты тут как у всех почти фин-но-угров — л: эрз. колмо, фин. колме, эст. колм, а у венг­ров и манси — р-.

Очень не понравились рассуждения Солженицына о пра­вах нерусских народов Российской Федерации. Он им ос­тавляет только право на национальную культуру, понимая её, по-видимому, очень узко (язык, история, литература, искусство) и отнимая все политические и, видимо, эконо­мические права. Ни к чему, кроме ассимиляции и гибели этих народов (только более «гуманными», чем расстрелы и ссылки 30-х годов и депортация 40-х, методами), это не приведет. Ведь экономика — тоже часть национальной куль­туры. У каждого народа выработались и свои способы веде­ния сельского хозяйства, и свои ремёсла, и в связи со всем строем жизни свои представления о праве, а это — основа политики, государственности. Из эрзянских источников я узнал, например, об устрашающем способе расправляться с ворами среди эрзян, в сущности, своеобразной и позорной смертной казни, которая своим примером держала народ в рамках строгой морали. Уличённого в воровстве проводили по всему селу с веревкой и доской, которую он нес. Потом его привязывали к этой доске, поднимали и бросали с ней на землю. После этого человек терял дар речи и через день-два умирал: видимо, у него отбивало все внутренние органы. Обычай жестокий, но таковы были строгие воззре­ния эрзян, таково было их право, юриспруденция. И вот, ничтоже сумняшеся, Солженицын предлагает преврати гь все нерусские народы России в индейцев США, которь т будут жить в своих резервациях по общим законам Рос­сии, а им милостиво только подарят право на язык и «изящную словесность». Ну, а если русские решат, что и этого слишком много (ведь в литературе можно разви­вать патриотизм, стремление к самостоятельности), то и их будут выхолащивать по-своему... Нет, все это ерунда. Народ, не защищенный собственным политическим пра­вом, своей государственностью, не сможет защитить даже своего языка и культуры. Его язык и культура будут как сад без ограды: приходи любая коза, корова и свинья и объедай, и обгладывай ветки и стволы, подрывай кор­ни, — защиты нет.

Солженицына я уважаю за его «Архипелаг ГУЛАГ» и за суждения о русской России, но когда он вмешивается в вопросы, о которых не осведомлен, он не только допуска­ет грубые ошибки, но еще (своим авторитетом) очень вре­дит, в том числе и России. Его высказывания об Украине крайне субъективны, тенденциозны и просто невежественны. Он их оправдывает украинской кровью (но это бред). Для того, чтобы знать историю и культуру народа, надо ей учиться, о ней читать (и не то, что пишут о ней другие, а сам этот народ). Тогда можно, не имея ни капли крови этого народа, судить о его культуре и исто­рии вполне компетентно. Именно поэтому есть множе­ство случаев, когда чужестранцы, полюбив какой-нибудь народ, преданно ему служили, и наоборот, когда янычары из этого народа, имея 100% его крови, предавали, оплевы­вали и уничтожали его.

Итак, все нерусские народы России должны даже для того только, чтобы сохранить свои язык и литературу, бо­роться за тот максимум политических и экономических прав, которых они могут добиться в данный момент. Это, так сказать, внешняя их крепость.

Но должна быть и внутренняя. А ее может создать только традиция, собранная, записанная и изучаемая, и культ пред­ков, и история. Постоянное повторение и усвоение этого народом оградит его внутренней стеной, которая, пожалуй, еще крепче и надежней той внешней.

Надо параллельно с созданием своей инди­видуальности развить в народе солидарность и взаимо­выручку. Почему сейчас у нас очень популярными стано­вятся протестантские учения? А потому, что там людям не обещают счастье в будущем, на том свете, а помогают здесь, на земле. У православной церкви сидят нищие и, унижаясь, просят милостыни: кто даст, а кто и «Бог по­даст!» — и прошел мимо. А у протестантов человек при­ходит на собрание и рассказывает о своих трудностях, и все считают за честь ему тут же помочь. Вот если восста­новленная языческая эрзянская религия включит эту важную особенность, — ее полная и близкая победа не­избежна. У евреев это называется помогать Богу (руками людей) творить добро. У них считается, что не богач благодетельствует бедняка, а бедняк — богача, потому что тем самым он делает его праведным, прокладывает ему путь к Богу.

...Может, иногда и стоит похвалить человека за что-нибудь, но не стоит это делать слишком часто или много. И в этом смысле поражения гораздо более поучительны, чем победы. Воистину силен тот человек и тот народ, который не победил (победить может и дурак по счаст­ливому стечению обстоятельств), а тот, кто потерпев по­ражение, сумел его стойко вынести и превратить в свою новую победу. Самым сильным народом на земле я счи­таю поэтому евреев. Они смогли выдержать три плена: египетский, вавилонский и римский (самый страшный, длившийся около 2000 лет) — и из каждого выйти каж­дый раз еще более сильными. Именно поэтому их книги (Библия) стали универсальными учебниками жизни для всех народов земли. Особенно поучителен Ветхий Завет (Танах) и еще, может быть, более Талмуд, продолжение Танаха (Тора /Пятикнижие/+Пророки+Писания). В ста­тьях, которые я надеюсь Вам постепенно присылать, есть и об этом. Кончаю, «ибо во многоглаголании несть спа­сения».

Шумбрачи, чанстъкак арси Ткаченко Орест, г. Киев