В.Н. Кирсанов, Н.П. Головченко. Ахматово. Глава II. Эрьзя в Алатырском присурье.

Эрьзя - псевдоним скульптора Степана Дмитриевича Нефёдова (1876-1959). Под этим именем стал знаменитым еще в начале ХХ века. По национальности Нефедов - эрзя. Выбором псевдонима он подчеркивал свое происхождение.

Тяжелым и многотрудным был путь к мировой известности выдающегося мастера резца. Европейская пресса называла его "русским Родэном". В беспрерывных творческих поисках он создал множество произведений - прекрасных скульптур, глубоко проникновенных, как общепризнанных, так и до сих пор вызывающих страстные споры. Все, что создано им за полвека творческой деятельности, оценить вряд ли возможно. Были у него взлеты и падения, успехи и горькие неудачи. Но до сих пор нет ни одного издания, которое бы более полно констатировало все исполненные произведения за период его творчества.

Куда только не забрасывала судьба Степана Дмитриевича с родного Поволжья - Италия и Франция, Урал и Северный Кавказ, Грузия и Азербайджан, Аргентина..., но всю жизнь он помнил и пронес в душе искреннюю любовь и теплые воспоминания о просторах Алатырского Присурья, о заливных лугах Засурья, о дорогом и милом сердцу городке, чудесное название которому - Алатырь. Тут он родился, здесь прошли его детство, отрочество, юность. Он приобрел здесь первые навыки в живописи и скульптуре, отсюда его крестьянские корни, где и до сих пор проживает многочисленная родня. К сожалению, скульптор не оставил своих мемуаров. Да и сама личность С.Эрьзи глубоко оригинальна и загадочна...

Возвратившись на родину, но уже в СССР, глубоким стариком, он мечтал поселиться в краю отцов - в Алатыре (примеч.1). Степан Дмитриевич сохранил и привез с собой свои лучшие скульптурные творения. До последних дней жизни Эрьзя мечтал о своем музее в Алатыре. Его открытие было обещано городскими властями еще в начале ХХ века, в период творческого взлета земляка. Начавшаяся первая мировая война и последующие события перечеркнули все планы. Но он верил, что "советская власть может все"... На родину не пустили... Власти предложили поселиться в Чебоксарах, либо в Саранске... Этого он понять не мог. И ответ выдающегося мастера был краток - "Не поеду!..Только на Родину, в Алатырь!.."

За годы отсутствия Степана Эрьзи произошли громаднейшие изменения и в административно-территориальном делении родного края и всей бывшей Российской империи. Это была иная страна, другие люди. Давно не существовало Симбирской губернии. Алатырь и пригород (примеч.2), многократно исхоженный Степаном в юности, с 1925 года включен в состав Чувашской АССР. Да и Саранск и Чебоксары, где он бывал, стали столицами национальных автономий. Но у него в памяти сохранились яркие впечатления давно ушедшей молодости, иного периода, сложившиеся еще до октября 1917 года и первых лет Советской власти. И эти города в воспоминаниях С. Эрьзи блёкли с тем былым величием, каким виделся и был в ту пору Алатырь.

За последнюю четверть ушедшего ХХ века немало написано и опубликовано статей, издано брошюр, книг и сборников о жизни и творчестве выдающегося мордовского скульптора, получившего мировую известность. Одними из первых изданы книги: Бориса Полевого (примеч.3), воспоминания Григория Сутеева, первого биографа и друга Эрьзи (примеч.4). Значительная лепта в изучении творчества и биографии С.Д.Нефедова (Эрьзи) внесена народным писателем Республики Мордовия К.Г.Абрамовым. Совместно с талантливым живописцем, внесшим огромный вклад в развитие портретного искусства Мордовии, заслуженным деятелем искусств Е.А. Ноздриным (1920-1997), уроженцем       г. Алатыря, К. Абрамов неоднократно посещал родные места Эрьзи. Общался с родственниками, близкими, знакомыми и краеведами. Результатом поездок стал роман-трилогия, осветивший жизненный путь одаренного мастера резца. Он выдержал ряд изданий (примеч.5) и удостоен Государственной премии Мордовии. Роман - художественный авторский вымысел, основанный на исторических фактах и эпизодах жизни скульптора. Это блестящий плод авторского мышления.

Большой фактологический интерес представляет им же написанный, популярно-биографический очерк, выдержавший три издания (примеч.6).

Много сделано в освещении творческого наследия С.Эрьзи Мордовским республиканским музеем изобразительных искусств, получившим его имя. В музее собрана и сохраняется большая часть созданного Степаном Дмитриевичем как на родине, так и за рубежом (примеч.7).

Изданы книги о жизни и творчестве скульптора на Урале, на Кавказе и других местах. Наконец, в 1997 году увидела свет и рукопись мордовского поэта Артура Моро (Осипова) о встречах и его дружбе со Степаном Нефедовым (примеч.8). Автор неоднократно посещал Алатырь и пригород.

Все эти издания, так или иначе, касаются, либо повествуют о детстве и юности будущего талантливого скульптора, освещают жизненный путь в Присурье, центром которого всегда являлся Алатырь.

Но до настоящего времени нет какого-либо исследования о начальном пути жизни Степана. С алатырским краем связано почти четверть века его жизни (примеч.9).

Даже поверхностное знакомство с публикациями об Эрьзе вызывает недоумение. Не совпадают многие даты, различные события, расхождения в повествовании биографических сведений. Авторы, зачастую, ссылаются на воспоминания и рассказы самого скульптора. Нередко воспоминания о конкретных событиях разделяет огромный промежуток времени. Не надо забывать и о своеобразии человеческой памяти. Пространство времени может расширяться и сужаться. И чем старше становится человек, тем больше несоответствий в воспоминаниях о прожитой жизни. Поэтому ошибки из одного издания переходят в другое, как истина. Мало того, авторы, благодаря своей буйной фантазии напридумывывают много нового - необычного в жизни и творчестве          С. Эрьзи. Только документально зафиксированные факты и перекрестное подтверждение тех или иных событий считаются истинными и исторически верными. В основе всегда должен быть исторический документ, подтверждающий правоту высказывания.
Учитывая сложившееся положение и рамки данного издания, постараемся немного приоткрыть биографические факты по алатырскому периоду жизни скульптора. О его взаимосвязях и дружеских встречах, переплетениях судеб...(примеч.10). О том, как алатырцы пытались открыть музей его работ, о переписке с краеведами и т.п.(примеч.11).
Для более полного изложения о малоизвестных и ранее неизданных документах и событиях из жизни скульптора, новых открытиях надеемся выпустить отдельное издание.


                                                * * *

В соответствии с записью, сохранившейся в метрической книги церкви Покрова Пресвятой Богородицы села Ахматово, к которой была приписана деревня Баево до сооружения собственной, Степан Нефедов родился 27 октября, а крещен 31 октября 1876 года (соответствующие 8 и 12 ноября нового стиля) (примеч.12).

Что бы не писали по поводу рождения Степана, автор склонен к тому факту, что сведения о рождении ребенка записаны со слов родителей. Как и было принято, обряд крещения проходил, с учетом условий местности и самочувствия роженицы, в день рождения ребенка, либо, в течении последующей недели. Какие - либо иные реалии жизни в метрических книгах всегда оговаривались. В этом убежден, ибо приходилось держать в руках не один десяток церковных метрических книг. Даже спустя месяц, два, либо полгода после рождения младенца, во время крещения, факт рождения записывался с особой тщательностью служителем церкви и подписывался с дополнительными оговорками причины, священником. Поэтому, все искажения в записи, только на совести родителей Степана.

"Деревни Баевой крестьянин Дмитрий Иванов и законная жена его Мария Иванова, оба православного вероисповедания. Восприемниками являлись "той же деревни крестьянин Иван Стефанов и крестьянина Стефана Авдеева жена Пелагея Иванова" совершили таинство крещения священник Б.Алексеев с приемниками: дьячком А.Снегиревым и пономарем П.Трояновым.

В тот период село Ахматово входило в состав Ардатовского уезда Симбирской губернии. Каменный храм воздвигнут в центре села в 1792 году на средства прихожан. Согласно списка населенных мест Симбирской губернии на 1859 год по почтовому тракту из Алатыря в город Ардатов находилась удельная деревня при речке Ладыге - Подгорное (Подгородное) Баево с 89 дворами и с численностью населения 705 человек (346 мужского и 359 женского пола) (примеч.13). Площадь установленных границ земель Баевского общества составляла 1134 дес.1200 саж.

Деревня входила в состав Алатырского уезда одноименной волости (примеч.14). Располагалась в 16 верстах от г. Алатыря. Село Ахматово и Баево разделяло небольшое расстояние 2-3 версты - овраг с речушкой. Численность дворов в Баеве к 1884 году возросло до 143 дворов (430 - мужского и 447 человек женского пола) (примеч.15), а к 1896 году (в это время уже село в связи с открытием храма) достигло 154 дворов с населением 512 мужского и 493 женского пола (примеч.16). Поэтому неудивительно, что часть семей была вынуждена покидать "насиженные" места и переезжать, с разрешения властей, на новые свободные земли. Так произошло и с несколькими семьями на рубеже 70-80-х годов, перебравшимися на речку Бездну и основавшими Баевские Выселки.

Улучшение жизни крестьянства, выход новых прогрессивных законов после отменены крепостного права и резкий рост численности населения сыграли в этом переселении определенную роль. Количество населения росло, но площадь земель в Баеве оставалось прежней, что приводило к еще большему дроблению и недостатку земли между крестьянскими семьями. А семьи были большими. Надо учитывать и низкую плодородность баевских земель, частые неурожайные годы. Да и переселялись в большинстве своем, более зажиточные крестьяне. У них был достаток, необходимые денежные средства и людские ресурсы (контингент работоспособных мужчин в семье).
Сложившееся мнение, что семья Нефедовых жила в недостатке, в тяжелом положении, неверно. Об этом говорят многие факты. Это была семья крестьян середняков.

                                              * * *

Первые воспоминания Степана относятся к тому времени, когда было ему немногим более года. Его родители из деревни Баево переселились на новое место. По неопытности они построились слишком близко к реке. В первое же весеннее половодье были застигнуты разливом "обезумевшей" речки. Степан ясно помнил бушующую реку, отца по пояс в воде и мать, спасающую корову...

Потрясение для ребенка было ошеломляющим, запало в память на многие годы. Этот стресс оставил след во всей его последующей жизни.
Со временем многое затушевалось, позабылось. Даже в памяти престарелого скульптора выразительно всплывают эпизоды и картины страшного бедствия, разлива небольшой речушки, которую свободно можно переходить летом вброд в любом месте. Отсюда и последствия. Он и "бука", и, если приезжает, либо заходит кто-либо чужой в дом, то мальчик обязательно "забирался в угол на печку". Факт психологической детской травмы. В воспоминаниях он упоминает брата Ивана (род. 1868), сестру Евфимию (род. 1873), родителей. Нет упоминаний о младших братьях, о бабушке и дедушке. Сопоставляя даты различных сохранившихся архивных материалов, документальных записей, метрических книг, духовных росписей и т.д., удалось многое реконструировать (примеч.17).

Отсюда выясняются и ранее неизвестные факты. Нефедовы переехали на р.Бездну в 1877, либо 1878 году, но не позднее (примеч.18). Долгое время жители Баевских Выселок были закреплены за деревней Баево, прихода села Ахматово. Впоследствии они были перекреплены за приходским храмом села Алтышево. Баевские Выселки находились в 6 верстах от города и состояли из 9 дворов с населением 26 мужского и 32 женского пола (примеч.19). Дедушка Степана, отец Дмитрия Ивановича, Иван Леонтьевич Нефедов умер в 1880 году в возрасте 61 года. У него были сыновья Дмитрий (род.1843), отец скульптора Степана, и Максим (род.1845). Есть упоминание в документах и о сестрах, дочерях Ивана Леонтьевича, но их имена не приводятся (счет шел по мужской линии). У Ивана Леонтьевича был брат Евдоким (1824-1890), приходивший Дмитрию Ивановичу дядей, а его дети - двоюродными братьями и сестрами, соответственно для Степана - двоюродными дядями и тетями (примеч.20). Родственные связи были крепкими. Родственники постоянно оказывали друг другу взаимопомощь. Существенной она была и при переселении Дмитрия Нефедова, и в строительстве его нового дома. В возведении дома участвовали родственники. С приходом новой эпохи, после 1917 года, периода 20-30-х годов, окончательно разрушились родственные взаимоотношения, а новое подрастающее поколение Нефедовых многое уже не знало. Да и родители последующих кланов Нефедовых, особенно в 30-е годы, старались меньше контактировать и говорить о родственных связях. Да и все мы, россияне, это ощущали на себе, в своих семьях.

До десятилетнего возраста Степан Нефедов жил с родителями. Вместе с ними проживали: сестра Евфимия (она выйдет замуж в 1893 году за Рузавина Андриана Константиновича и переедет жить в село Алтышево) (примеч.21), младшие братья - Илья (род.1879), Михаил (род.1882). Старший брат Иван в этот период женился и переехал жить в город Алатырь. Дети оказывали посильную помощь родителям по хозяйству. От родственников, проживавших в Алтышеве, стало известно об открытии и наборе учащихся в церковно-приходскую школу (примеч.22).

Отец определяет Степана в школу. Он оказался в числе первых учеников. Алексей Иванович, так звали первого учителя Степана. О нем остались самые лучшие впечатления у мальчика. Учитель был человеком добрым и хорошо владел искусством педагогики, любил учеников. Долго и терпеливо занимался с каждым в отдельности. Именно он заметил и помогал в дальнейшем развиваться задаткам и способностям Степана к рисованию. Научил его грамоте и счету, что полагалось по программе церковно-приходской школы, но и умению пользоваться красками и кистями.

К большому сожалению, история не сохранила фамилии учителя в памяти Степана Эрьзи, ни у жителей села Алтышева. Не сохранились какие-либо документы по церковно-приходской школе и в архивах, в том числе и в фондах Казанского учебного округа по Алатырскому уезду. Помог случай. Просматривая метрические книги церквей города Алатыря вдруг неожиданно всплыла фамилия человека - учителя, оказавшего большое влияние на Степана Нефедова. Среди брачующихся по собору Рождества Богородицы города Алатыря читаем: "поручитель по невесте - учитель церковно-приходской школы Алексей Иванович Михайловский". Совпадение имени и отчества!? Возможно. Но в другом месте - "учитель Алтышевской церковно-приходской школы" (примеч.23)...
Значит, это был Алексей Иванович Михайловский - первый учитель Эрьзи.
В биографии скульптора остался незамеченным довольно примечательный факт, записанный однажды с его слов М.Сергеевым в Буэнос-Айресе - столице Аргентины, в мастерской С.Эрьзи. "После окончания начальной школы я решил заняться лепкой скульптур. Километрах в сорока от нашей деревни была довольно высокая гора. На вершине её стояла часовня в честь Николая Чудотворца. В часовне находилась деревянная скульптура этого святого. На поклонение туда приходило много богомольцев. И вот я задумал одно дело. Снял из глины форму скульптуры святого и начал повторять его в гипсе, раскрашивать статуэтки под дерево, как в часовне и продавать. Однако платили за них очень дешево, а делать их стоило немало труда. Мое предприятие быстро лопнуло..", - вспоминал Эрьзя (примеч.24).

Этот эпизод алатырского периода скульптора мало кого заинтересовал, тем не менее, эта гора существует и ныне. Она располагается рядом с районным центром Сурское Ульяновской области (примеч.25). До 1925 года вся территория Сурского района входила в состав Алатырского уезда. "Белая гора" расположилась к северу от села Промзино. Название получило за счет известняковых и меловых отложений. На ее вершине находились родники. Около одного из источников, "святых колодцев", и   находилась упоминаемая Эрьзей часовня. В ней находилась икона Николая Чудотворца и ряд других христианских достопримечательностей. У верующих икона эта считалась особо почитаемой и обладала "чудотворной" силой. К горе, получившей название Никольской, со всех сторон многонациональной России стекались тысячи верующих людей. Наиболее многолюдными были Никольские праздники, когда из церкви села Промзино проходил крестный ход на гору. Образ Николая Чудотворца был особо популярен у мордвы. Он первым из всех христианских святых был возведен в роль мордовского бога – паза (примеч.26). Промзино было одним из крупных торговых и религиозных центров бывшего уезда. Здесь бывал в молодости Степан Нефедов, посещал его и в праздники Николы. В 30-е годы верхушку горы срезали при помощи трактора. Окончательно это сделать не смогли. Трактор скатился с горы. Спасли его росшие на склоне березы. Сам тракторист на ходу успел спрыгнуть. До сих пор на эту гору поднимаются паломники. Вновь на этом месте выстроена часовня. Традиции продолжаются.