Сергей Завьялов родился
в 1958 году в Царском Селе. В 1985 году окончил С-Петербургский университет по
кафедре классической филологии. С 1990 года преподает классическиеие языки,
античную литературу и культурологию в Институте Иностранных языков.. Первые
публикации стихов связаны со "второй культурой" и самиздатом 1980-х
годов (журналы "Часы", "Обводный канал", "Митин журнал",
"Предлог", "Сумерки"); входил в творческую группу
"Клуб-81". Во второй половине 1990 годов после некоторого перерыва
вновь возвращается в литературу. Входит в состав жюри литературной премии
Андрея Белого. Соредактор сетевого журнала "Textonly"
. В октябре 1999 года получает 3 место на всероссийском конкурсе сетевой
литературы "Тенёта" в номинации "Сборники стихотворений".
Библиография
Книги: Оды и эподы. (СПб., 1994) и
Мелика (М., 1998)
Публикации стихов в журналах "Новое литературное обозрение",
"Комментарии", "Митин журнал", "Арион" ,
альманахах "Самиздат века" (М., 1998) и "Genius loci" (М.,
2000)
Стихотворные переводы: Гораций . Оды // Древний мир и мы. СПб.,1997.
Эссеистика и критика в журналах "Новое литературное обозрение"),
"Неприкосновенный запас", "Новая русская книга", газете
"Ex libris".
Стихи Завьялова переводились на
английский (Лора Викс / Laura Weeks), литовский (Эугениюс Алишанка / Eugenijus
Alisanka), финский (Юкка Маллинен / Jukka Mallinen) и португальский (Нурлан
Матос / Nurlan Matos) языки.
http://litpromzona.narod.ru/zavjalov/index.html
Иногда кажется парадоксальной глухота, с которой
русская культура проигнорировала своих индейцев и ирландцев, финно-угорских
аборигенов Восточно-Европейской равнины: коми, удмуртов, марийцев, эрзян и
мокшан. В отличие от их собратьев в перьях и юбках, наши инородцы были слишком
неромантичны, чтобы найти своих Лонгфелло и Куперов, и слишком простоваты,
чтобы породить Макферсонов и Йейтсов. Этноцид и лингвацид небезуспешно
проутюжил крайний восток Европы: Пушкин в Болдине и Лермонтов в Тарханах даже
не заподозрили, что их латифундии находятся, вообще-то, в эрзянской и
мокшанской земле. "Свое родство и скучное соседство мы презирать неведомо вольны". Эти
мандельштамовские строки невольно вспоминаются при чтении поэтических циклов
Сергея Завьялова "Эрзянь ды мокшонь кирьговонь грамматат / Берестяные
грамоты эрзи и мокши" и "Elegiarum fragmenta in papyris reservata /
Фрагменты элегий, сохранившиеся в папирусах". Завьялов, филолог-классик,
коренной петербуржец, даже более того, царскосёл, словно бы решил не пожалеть
сил на их опровержение, и вот уже полтора десятилетия в его стихах нет ни
намека ни на его родной город, ни на его родную языковую стихию. Все заглушил
воззвавший голос эрзянской крови.
В "Берестяных грамотах" дело доходит до разрушения грамматики,
вызывая эффект невнятного бормотания на чужом языке, символизирующего потерянно
и мучительно обретаемое национальное сознание, во "Фрагментах элегий"
- до разрушения связной речи вообще, в результате чего создается
"текст-руина" по образцу древнегреческих папирусов: с пропусками, с
невнятно читаемыми местами. Названия папирусов четко атрибутируют их нахождение
древними эрзянскими центрами, давно ставшими русскими провинциальными городами:
Саранском, Арзамасом, Саровом, Алатырем. В этих стихах эрзянские герои словно
прикрываются античными масками, но это не Эдип, и не Анахарсис, и не Овидий
говорят с нами, но народ, живущий на ущербе, где-то рядом со смертью. Можно сказать, что Завьялов - поэт ущерба, несчастья, тоски, но эти мотивы у
него не индивидуальны, как не индивидуальна его мифология: его мифы - это сны
эрзянской Геи - Масторавы. Сергей Стратановский
