Разговор со Степаном Эрьзей

Летящей прямой стрелою тропинка к могиле вела.  

Тонула в скорбном молчанье кладбищенская тишина. 

С печальным упреком смотрели кресты и звезды с могил,

Здесь, споря с весенней листвою, дух тленности царственно плыл.

И встал перед нами сам Эрьзя, навстречу идёт тропой,

Я вижу открытую шею и рук уставших покой. 

Мне чудится, лишь недавно скульптуры он здесь вырезал

Но выронил нож, дум тяжелых захлестывал Мастера шквал.

И чудится мне, с укоризной встречает нас его взгляд, 

Глаза его вопрошают, «Эрзяне, где вы?» - говорят, - 

Вы словно убиты морозом - треклятые холода! 

Всю землю покрыли могилы, на плитах эрзян имена! 

Почто гордый дух ваш надломлен, до самой земли склонен? 

Чего так позорно боитесь? стыдитесь своих имен?

Зачем вы пустили по ветру жизненной силы исток? 

Язык свой родной на забвенье кто так беззаботно обрёк?..»

Слова камнем падают в душу, её разъедают как соль,

Их горечь невыносима, на сердце тоска и боль 

И что мне ему ответить, опять обмануть, как всегда:

«Эрзяне, дедушка, нынче детей не растят – вот беда»!?

Великий старец, упреки твои справедливы. Их суть:

Согнулись, мельчают эрзяне, дух вольницы не вернуть.

Столетья Русь защищали, века помнят доблестный звон…

Полвека до смерти осталось последних эрзянских имен.

Болит душа неустанно,  полынная горечь в сердцах:

Эрзяне, как вышло, эрзяне, что жизни источник иссяк?! 

Проиграна битва с позором: на пальцах можно считать

Сколько эрзян на планете осталось свой век доживать! 

Предостерегаю, поверьте, не ровен час, увидать 

То время, когда исчезнет эрзянской души благодать,

Когда пропадут эрзяне, исчезнут, растают как дым.

Придет Масторава, оплачет, но край ее будет пустым. 

И плача никто не услышит, эрзянскую речь не поймет…

Пусть день не наступит этот, пусть жизни источник бьет!

Великого Мастера «дети», до будущих внуков эрзян

Их имена донесите, раскройте «мордовский» обман!

Степан Эрьзя марто кортнема

Виде, прок нал, венстевсь калмонтень янось.

Нусманя сэтьмес ваясь калмазыресь.

Крёсттнэ ды тешттне лангозонок ванныть.

Пургондасть чувттнэ: тундось оймест сыремтсь.

Те янонть песэ стясь каршонок Эрьзя:

Кирьгазо штапо, сизезь кедтне новольсть.

Маряви, ансяк мезе-бути керсесь,

Пеелесь прась: стака арсемат поводсть.

Маряви, ванны сон мелявксов сельмсэ

Ды бажи кевкстемс: «Эрзят, косотадо?

Мекс тынь нейгак, теке чавидизь кельмсэ,

Моданть ёжова леменк ацатадо?

Мекс каштан коронк синтринк, масторс увтинк?

Мекс «эрзя» лемденть виздезь потатадо?

Эрямонь виенк варма мельга сувтнинк,

Эсь кедьсэ тиринь келенк калматадо?..»

Валтнэ певерить, корсянят, теке сал,

Сынь ризксэнь ставкссо монь оймем пельнить-стыть.

Мезе ней меремс? Манчемс, коданя свал:

«Эрзятне, покштяй, эрзякс эйдест кастыть!?»

- Ине покштяй! Видеть сэпей корямот!

Лавшомсть эрзятне, эсь обуцяст миизь.

Сынь ламо сядот иес эзть керяво –

Изнявсть, эль ёмить пелесядо иес.

Сэреди оймем, поти седейризксэсь:

Эрзят, эрзят! Нать, эрямонок прядовсь?

Сурсо ловновить (тевесь велявтсь визьксэс),

Зяро эрзят масторонть лангс ней кадовсть!

Ледстнян, арсян, бажан сы шканть нееме:

Ёмить эрзятне, ваить, човорявить.

Мастораванть кизэ умонь, певтеме –

Моли, лайши, ансяк кинень маряви?!

Зярдо течинть кезэрень шкакс лемдясызь,

Ды бути алкукс сы эрзятнень пест, -

Кадык «эйдеть»* иетнень пачк пачтясызь

Сы шкань эрийнень эрзятнень лемест!

Маризь Кемаль. 1988 г.