Письмо четырнадцатое 1.07.99.

ПЕРСПЕКТИВНОСТЬ ЯЗЫКА НЕ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ЧИСЛОМ ГОВОРЯЩИХ НА НЁМ
          МАТЕРИ И ОТЦЫ ЯЗЫКОВ

В отношении бесперспективности языков малых народов хотелось бы сослаться на одно из писем Константина Симо­нова, опубликованное в сборнике его статей (к сожалению, точного названия сборника не помню, -может быть, найде­те? — привожу его мысли, а не точные цитаты). Мысли К.Си­монова тем более интересны, что принадлежат не какому-нибудь «инородцу», а известному русскому писателю.

В ответ на письмо одного из русских, убеждавшего его в бес­перспективности башкирского языка и, следовательно, жела­тельности его вытеснения русским, Симонов написал, что, во-первых, каждый язык, как бы мал не был, имеет собственную неповторимую ценность. А во-вторых, пусть башкирский язык и не особенно велик, он принадлежит к тюркской языковой семье, куда входят, кроме него, такие языки, как турецкий, татарс­кий, казахский, киргизский, узбекский, каракалпакский, азербайд­жанский, хакасский, уйгурский, карачаево-балкарский, крымско­татарский, тувинский, чувашский, якутский. И наконец, в-треть­их, понятие бесперспективности, основанное на мало или много­численности того или иного народа, так сказать, обоюдоостро. Что, например, — обращается Симонов к своему читателю, — ска­зали бы Вы, если бы Россия вошла с Китаем в одно государство? Ведь тогда китайцы могли бы тоже русский язык объявить бес­перспективным на основании хотя бы количественного крите­рия... На китайском как-никак говорит около 2 миллиардов чело­век, а на русском всего каких-нибудь 100 миллионов этнических русских... Как бы Вы отнеслись к такой перспективе для русского языка? Ратовали ли бы Вы столь рьяно в пользу критерия беспер­спективности на основании количественного взаимоотношения между языками? Ведь тогда она обернулась бы уже против рус­ского языка. Подумайте об этом. Может быть, это заставит не­сколько иначе посмотреть и на вопрос о бесперспективности баш­кирского языка.

Применительно к эрзянскому языку в силе, безусловно, ос­тается аргумент его ценности и аргумент Китая. Что же касается второго аргумента, он тоже остается в силе, так как эрзянский — это часть обширной языковой семьи, раски­нувшейся на огромном пространстве, поскольку к этой се­мье, кроме финно-угорских (финского, венгерского, эстон­ского, ливского, Вольского, ижорского, карельского, вепс-кого, саамского, мокшанского, марийского, удмуртского, коми-зырянского, коми-пермяцкого, мансийского, хантый­ского) относятся еще самодийские языки той же, еще более обширной уральской языковой семьи — ненецкий, энец­кий, нганасанский, селькупский, а в последнее время счита­ют, что с этой огромной семьей связан также юкагирский язык. Представляете, какой огромный охват пространства — от Балтики и Среднеевропейской равнины над Дунаем чуть ли не до Тихого океана, от Балкан до Северного Ледовитого океана. При том, что сюда входят три культурнейших евро­пейских народа — финны, эстонцы и венгры, с богатейшей и оригинальнейшей культурой. И есть еще одно обстоятель­ство, которое всякого разумного русского обязывало бы осо­бенно бережно относиться к языкам и культурам финно-угорских народов. Ведь не будь этих народов и их огромного вклада и в сам физический облик славян, ставших русскими, и в их язык и культуру, то не было бы и... самого русского народа. Общеизвестным фактом является то, что русские — это славяне, смешавшиеся с финнами в широком понимании, именно эта кровная и культурная связь и сформировала русский народ, определила его своеобразное, неповторимое место среди славян. Не будь этого финского вклада, русские были бы просто какими-то близкими славянам, может быть, ничем не отличав­шимися от поляков и белорусов, ибо, как писал и киевский лето­писец Нестор: вятичи, одно из проторусских племен, пришли от Ляхов, то есть поляков (с чем согласны современные русские ученые, например, О.Н.Трубачев), а другое проторусское племя, новгородские словены, финны называли venalainen (мн.ч. Venalaiset), то есть венедами.

Как известно, венедами (вендами) называли западных сла­вян. Эту связь с финнами не отрицал никто из выдающихся русских ученых. Писали о ней и русские поэты. Блок Россию называл «Ты убогая, финская Русь», а о русской истории на­писал: «Чудь начудила и Меря намеряла», т.е. опять опреде­ляющим моментом здесь были финские племена, чудь и меря; Есенин писал: «Край мой, любимая Русь и Мордва» или: «Затерялась Русь в Мордве и Чуди... » Если поляки, бе­лорусы, украинцы, болгары и сербы русским братья по мате­рям — сестрам-славянкам, то по отцовской линии они (рус­ские) связаны с венграми, финнами, эстонцами, эрзянами и мокшанами. Так почему же одних родственников признавать, а к другим, не менее важным, относиться плохо? Не значит ли  это  без достаточного уважения  относиться  к своему происхождению,  родословной?  Особенно странно это по отношению    к    эрзянскому    и    мокшанскому    языкам, представляющим особую ценность в финно-угорской семье. Ведь выдающийся русский ученый Д.В.Бубрих называл их «финно-угорским санскритом», ценность которого для индоев­ропейских языков общеизвестна. Все это значит, что очень не­многие русские ценят и любят (и знают) свою историю. Я уже упомянул — Д.В.Бубриха, очень много сил и внимания уделяв­шего изучению финно-угорских языков, в том числе эрзянско­го. Другой великий русский ученый А. А.Шахматов, русист и славист в основном, заинтересовавшись финно-угристикой, де­тально занимался эрзянским, издал «Мордовский этнографи­ческий сборник», высоко оцененный в научном мире. Очень любил финно-угорские народы и другой крупнейший русский ученый Ф.Ф. Фортунатов. Он много занимался финскими язы­ками, любил ездить в Карелию. И даже завещал похоронить его там.

Когда я читал «Калевалу», эрзянские и мокшанские пес­ни (поначалу в русских переводах), меня поражало странное (на первый взгляд) их сходство со старинными народными русскими песнями. Языки разные, а общий дух один. Это общее я определил бы так: суровый реализм, нелюбовь ко всяким красивостям и украшательству. Очевидно, отпечаток наложила сама финская природа (не следует забывать, что Се­верную и Центральную Россию населяли первоначально толь­ко финские народы, славяне, будущие русские, появились там позже). Вот эта суровая и скромная природа и наложила свой отпечаток на народную словесность финских народов. По на­следству от них перешла и в русскую народную поэзию, а от нее и в литературу. Эта нелюбовь к красивостям, стремление говорить просто и правдиво чувствуется во всей классической русской литературе.

Ее выразил Базаров в своей фразе к Кирсанову: «Друг Арка­дий, не говори красиво». Единственное исключение — Гоголь, но ведь он не русский, а украинец по происхождению, а у украинцев, как известно, не финский, а иранский (т.е. персид­ский) субстрат. Отсюда и это стремление к яркости в выраже­нии чувств. Персы ведь совершенно непохожи на финнов.

Нужно сказать, что и меня самого привлекло к финно-угристике именно то, что часть моих ближайших предков были русскими. Я чувствовал в себе как бы две совершенно разные стихии. В дореволюционном учебнике «Русская исто­рия» я вычитал фразу: «Великороссы произошли от смешения южнорусов с финнами», и мне захотелось проследить истоки своего происхождения. Они меня и заставили заинтересовать­ся всем финно-угорским и понять, в чем основное различие между украинцами и русскими, — в совершенно разной отцов­ской линии.

Если по материнской линии они происходят как бы от двух сестер-славянок, северной (более близкой к белорусам и поля­кам) и южной (связанной с чехами и сербами), то отцы у них совершенно разные: у украинцев отец иранец, т.е. перс, а рус­ских — финн. Поэтому русским просто глупо ссориться с фин­но-угорскими народами. Напротив, им надо их любить, береж­но относиться к их языкам и культуре. Ведь это драгоценные остатки их далекого прошлого. Без их глубокого изучения и осмысления нельзя как следует понять ни русского языка, ни русской этнографии, ни русского фольклора, ни русской лите­ратуры, ни всей русской культуры в целом. Русский язык и культура, безусловно, великие, но своим величием и своеобра­зием они во многом обязаны финно-угорскому вкладу, финс­ким истокам. Значит, бороться с финно-угорскими народами, уничтожать их для русских просто преступно и самоубийствен­но. Это надо понять раз и навсегда и сделать из этого соответ­ственные выводы.

г. Киев, апрель 1999 г.