Письмо восемнадцатое 05.10.99.

RELIGIO - СВЯЗЬ С ПРОШЛЫМ

ЭРЗЯН ХРИСТИАНСТВО НЕ СВЯЗЫВАЕТ С УШЕДШИМ ЗНАЧИТ - ЭТО НЕ ИХ РЕЛИГИЯ

Для сохранения своего народа, безусловно, надо исходить из того, что оставлено предками, но в случае необходимости дополнять, далее строить новое. Ведь оставленное ими — это фундамент. А жизнь продолжается. Так делали и евреи. На своей основе Торе (т.е. Законе) — они построили целое зда­ние Талмуд (т.е. Учение, Устный Закон, позднее записан­ный). Именно Талмуд и помог евреям приспособить свой За­кон к особенностям жизни в диаспоре, быть неуклонными в стратегической линии — Вечной Жизни Народа, но гибкими в его Выживании в меняющихся условиях жизни.

Надо, и можно, и должны учиться ещё у двух мудрых восточных народов: китайцев и японцев. Основой религиоз­ного мировоззрения и тех, и других является почитание предков, рода, кодекс чести, связанный с ними. Предки в жизни верующего китайца играют большую роль. Не уверен, сохранился ли этот обычай у всех китайцев до сих пор, но на протяжении многих веков каждый китаец в особом шкафчике хранил списки всех предков рода. И на любое семейное тор­жество, свадьбу ли, праздник, связанный с рождением ре­бёнка, похороны он приглашал весь свой род в полном составе предков. Подойдя к шкафчику, он отвешивал несколько по­чтительных поклонов и обращался к предкам с примерно та­кой речью: «Достопочтенные предки! Я Ваш сын и внук (или дочь и внучка, если не было мужчин) и моя жена (такая-то, если он женат), приглашаем всех вас (далее шёл весь список имён) на семейное торжество по случаю (такому-то). Почти­тельнейше прошу удостоить меня высокой чести вашего при­сутствия». Так ни один из китайского рода, в сущности, не умирал, — он вечно жил в роду.

У японцев это связывалось и связывается с кодексом чес­ти, очевидно, известного и китайцам (но менее мне знако­мым), — в списке рода оставался только тот, кто не запятнал себя бесчестием. Бесчестье смывалось прерыванием жизни. Физическая смерть человека в таком случае становилась на­чалом его вечной жизни в памяти рода.

Во время второй мировой войны были случаи, когда японские военные лётчики пролетали над императорским дворцом. А этого делать нельзя, т.к. японский император одновременно Тэнно, верховный жрец, земное воплощение Богини Амотэрасу, покровительницы Японии. Выше Тэнно никто не может себя поставить. Так вот лётчик, невольно совершивший святотатство, направлял свой самолёт в сто­рону океана и пикировал в него. Он погибал, но его имя с почестью вносилось в список рода. До сих пор в Японии высоко чтится память 40 самураев, умерших вместе со своим сюзереном, попавшим в беду и вынужденным совершить самоубийство (харакири). Эта мученическая смерть по по­нятиям японцев спасает от бесчестья и полной смерти, т.е. выбрасывания из списков рода. Честь рода положительно влияет и на деловую жизнь современной Японии. Система письма там очень сложна, и поэтому многое решается на словах. Но слово японского бизнесмена твёрже стали. Нару­шивший слово автоматически вылетает из делового мира (как из списков рода) и доступа туда ему больше нет. Эконо­мика, построенная на железных принципах чести, работает, как часовой механизм, и не может не процветать.

И ещё вот чему учит опыт Китая и Японии. Основа там религия, т.е. память предков, связь с прошлым, его традици­ями, а к верам там относятся очень терпимо. В Японии две веры: японская (синтоизм) и неяпонская, интернациональная (своеобразное «восточное христианство») буддизм. И японцев это не делит, потому что самое основное у них —культ пред­ков, почитание их заветов и обычаев, их языка. В Китае три веры — конфуцианство, даосизм (китайские веры) и буддизм, пришедший из Индии, но принявший китайскую окраску. И китайцы из-за этого не ссорятся, потому что превыше всего для них всё китайское.

Можно было бы очень много размышлять и писать о ре­лигии, т.е. связи с прошлым, у каждого народа и о верах, которых может быть много (ведь и атеизм тоже вера: доказать существование (или отсутствие) Бога невозможно, в это мож­но только верить). Но попробуем подытожить всё сказанное и соотнести это с религией и верой эрзян. Конечно, мне и трудно, и неэтично, неделикатно толковать о конкретных де­талях эрзянской религии и веры. Я попробую только изло­жить принципы, которые важно учесть, по-моему, любому народу, и в особенности попавшему в сложное положение, подобное эрзянскому, а как уж их конкретно использовать, это не моё дело. Я исхожу из того, что бы я считал в данном случае важным, будь я или мой народ на месте эрзянского.

Прежде всего (как показывает еврейский опыт) наиболее силён народ, у которого национальная религия слита воеди­но с национальной верой, т.е. вера его национальна, нераз­рывно связана с его религией (от лат. religio — привязывание к тому, что сзади, т.е. к прошлому), связь с прошлым. В том числе она неразрывно связана с языком. Когда евреи очути­лись в диаспоре (рассеянии), к Богу они обращались только па своём еврейском (иврит) языке.

Но в пути к своему Эрзянскому Богу, к Его эрзянскому пониманию, — потому что Бог един для всего человечества, но у каждого народа свой путь к нему, — нужна максималь­ная терпимость, как у китайцев и японцев, т.е. надо уважать чувства своих иноверцев. Пусть, однако, и они начинают молиться по-эрзянски. Латыши делятся на три конфессии: протестанты, католики, православные. Но все молятся по-латышски, чтут латышские национальные святыни и это всех их объединяет. Веры разные, но сильнее всех вер их объединяет общелатышская национальная религия, любовь к латышской истории, культуре, обычаям, например, летне­му латышскому празднику Лито, к латышским песням и празднику песни.

У евреев есть понятие священного языка. Этим языком для них всегда был, есть и будет иврит. Этот язык для них выше всех языков мира, потому что на нём молятся и в нём слова, которые невозможно передать ни на одном другом языке мира. Эрзянский язык должен стать священным языком эрзян. Тогда он станет для них выше всех языков, и бессмертие языка и народа будет обеспечено. У итальянцев периода национального возрожде­ния и воссоединения Италии возникли понятия «языка хлеба» и «языка сердца». Хлеб они могли зарабатывать с помощью любого языка: французского, испанского, немецкого — каждый из них мог быть «языком хлеба», но только единственный из всех, италь­янский, был достоин быть «языком сердца». Это и стало залогом возрождения Италии.

Язык для каждого народа очень важен, но не менее важно национальное самосознание. Надо, чтобы даже русскогово­рящие (пока!) эрзяне научились прежде всего думать эрзян­скими категориями, чтобы в центре их самосознания был их народ и его интересы. Тогда они неизбежно придут к эрзян­скому языку, и язык ляжет на их национальное самосозна­ние, как на гранитную основу.

Национальная религия (и вера) должна воспитывать в людях солидарность, желание помочь соплеменнику. У ев­реев, к примеру, всегда была и есть денежная помощь нуж­дающимся. У них считается, что не богатый благодельствует бедняка, а бедняк богатого, т.к. даёт ему возможность сде­лать доброе дело и этим прокладывает ему (богачу) путь к Богу. У них во все времена зажиточные люди в общине вно­сили какую-то часть средств для таких целей. Теперь, гово­рят, евреи, живущие в диаспоре (в рассеянии), такой взнос делают в пользу своего Государства (Израиля).

Из христианских вероисповеданий, несомненно, наибо­лее живучими и могучими будут те, которые стали нацио­нальными, например, армяно-грегорианское или англий­ское. Буддизм у японцев приобрёл особую, японскую форму дзэн-буддизма.

Огромным подспорьем для религии и веры эрзян должны бы стать национальные праздники, прежде всего, как у эс­тонцев, финнов, латышей и литовцев, национальные празд­ники песен и танцев, национальных видов спорта. К этому могли бы присоединиться и (как у кельтов) национальные состязания бардов (поэтов).

Рассмотрение всех обстоятельств как возникновения христианства, так и его распада и упадка, и возникновения (возрождения) национальных религий, и постхристианских (типа армяно-грегорианского), и постъязыческих (есть та­кие сторонники чистого язычества и в Украине), и совер­шенно новых, продолжающих традиции национальной ре­лигии, но на новом, монотеистическом уровне (украинская РУН Вiра — Родная Украинская Национальная Вера) — все это закономерные исторические процессы.

Но надо учиться и у прошлого. Опыт же его показывает, что создание и культивирование религии даже в далёком про­шлом требовало глубокого профессионализма. Тем более это актуально теперь.

Священнослужитель национальной религии в наше вре­мя должен быть высокообразованным человеком. Он дол­жен быть великолепным знатоком всех национальных тра­диций, культуры, истории своего народа, его языка, быть высокообразованным в области музыки, поэзии. Ориенти­роваться в вопросах национального права, народной и на­учной медицины, чтобы быть не только целителем души, по и тела, в случае нужды. Все национальные молитвы и обряды должны быть собраны в Священной Национальной Книге. И здесь нужен глубокий профессионализм. Подоб­ные люди должны стать и быть духовными вождями наро­да. Обязанностью и долгом этих духовных вождей должно быть обучение молодёжи основам национальной религии и поучение взрослых и пожилых людей. В Священной Кни­ге, очевидно, должны быть записаны и самые важные по­этические тексты, такие как "Масторава" и другие самые лучшие поэтические произведения, наиболее важные изре­чения народной мудрости. Есть необходимость и в ком­ментировании текстов, и в создании кодекса права и чести, обычного права, имеющего силу закона. Всё это требует огромных усилий и должно быть на очень высоком уровне, чтобы Эрзянская Национальная Вера приобрела высокий авторитет, и могла конкурировать с любой самой могучей религией.  Конечно,  это идеальные требования, но если серьёзно стремиться к успеху, надо как можно больше сде­лать в этом направлении.

Конечно, те сложнейшие вещи, о которых я пишу, не сложатся сразу, разве только найдётся какой-нибудь религи­озный гений, подобный Моисею у евреев, который лично двинет дело вперёд. Все, даже самые высокие дома строятся по кирпичику, но надо сразу же иметь план его постройки. Больше сказанного я уже, пожалуй, ничего не скажу. Сложное это и ответственное дело, и не мне судить о том, как его осуществить конкретно эрзянам. Моей задачей было только указать на примеры других народов и извлекаемые из этих примеров уроки.

Ультъ шумбра, Кемалъ! Улезэ чансть Эрзянъ Масторонтень.